Милан Милетич: бег как активная медитация . Милан Милетич: «Для меня айронмен — это человек, который помог поднять соседу стиральную машину на третий этаж» Татьяна Воротилина, девушка-киборг: «Пинок металлической ногой очень эффективен»
Автор дневника пообщалась с самым харизматичным тренером беговой тусовки Миланом Милетичем — финишером трейловых забегов и гонки Ironman — и расспросила про социализацию и психологию спортсмена.
— Милан, расскажи про твой новый проект.
— Я знаю про бег, я понимаю про функционалку — я была у тебя раньше на тренировках, а вот социализация — это про что?
— Там очень много физического контакта и коммуникаций между людьми. Люди начинаются знакомиться. К нам сейчас приходит 120—130 человек на выходных, 40—50 по будням. Сейчас зима, а весной—летом мы ожидаем 200—300 человек.
— Вы вдвоем ведете с Полиной? Или ты один?
(Полина Сыроватская, тренер, КМС по спортивной аэробике — ред.)
— Иногда я, иногда она, иногда мы вместе.
— Как вам удаётся держать внимание стольких людей?
—
Знаешь, это зависит от тренера. Некоторые ведут только маленькие
группы, а мы с Полиной хорошо делаем
большие. Тренер должен быть достаточно харизматичным, немного
шоуменом.
— Ну, у вас отлично получается, судя по фотографиям. Расскажи про формат пижама-пати, как это возникло?..
— Я несколько лет назад делал что-то подобное в Белграде, и я хотел попробовать здесь. Понимаешь, в Москве люди постоянно под стрессом, депрессия, очень много работы. Я думаю, на них влияет сообщество вокруг, конечно, им нужно чуть-чуть расслабиться. Это время, когда люди могут подурачиться, побегать в пижамах, подружиться и всё остальное.
— Ну, это же зимой, как это вообще всё происходит?
— Мы 5—10 минут бегаем по улице, потом уходим в помещение. Не успеваешь замерзнуть. Проблема в том, что люди, которые работают по 10 часов в офисах, потом едут в метро, затем — домой, теряют отношения не только друг с другом, но и с природой.
Представь, начинается прекрасный романтичный летний дождь. Люди тревожаться: «О-о, а как мы
будем тренироваться?!». То же самое с холодом. Можно тренироваться на улице,
просто нужно понять, что это не плохо, это нормально. Чтобы тело адаптировалось для таких условий, нужно просто двигаться. Конечно, если ты не
тренировался шесть месяцев и первого февраля решил выйти на пробежку, то не стоит сразу бежать 10 км.
— Вот ты давно ведешь занятия. Как люди меняются в процессе тренировок?
— Это вопрос психологии. Давай я задам тебе вопрос: почему большинство людей начинают тренироваться?
— Хотят движения, хотят что-то изменить в себе…
— Примерно 80% людей начинают тренироваться, чтобы похудеть или улучшить физическую форму. Почему они этого хотят? Чтобы лучше выглядеть. Почему им это нужно? Чтобы больше нравится себе или кому-нибудь другому. Зачем? Чтобы получить эмоции от потенциального партнера. Но что случается? Ты приходишь в тусовку, чтобы похудеть, чтобы лучше себя чувствовать, чтобы быть более здоровым. Но там сразу начинает говорить эго: сколько ты бежишь, какая у тебя скорость, а если ты не пробежал полумарафон, то ничего не понимаешь про бег, а если ты не пробежал марафон — то… и так далее.
Человек теряется.
Он входит в спорт, чтобы получить эмоции, а заканчивает тем, что он тренируется
как лошадка, чтобы получить внимание через фейсбук, лайки, комментарии к тому, сколько
он пробежал и какой он крутой. Человек тренируется сильнее. А мы
знаем, что тренироваться сильно — это не полезно. Тот, кто бежит 4—5 раз
в неделю по 5 км, гораздо здоровее, чем тот, кто тренируется по 6—7 раз в
неделю и бегает по 15 км. И физически, и психологически.
Никто не спрашивает девушек марафонок и ультрамарафонок, когда у них последний раз был цикл, когда они последний раз занимались сексом. Людям это неинтересно, интересен результат. Мы живём в культуре капитализма. «Быстрее, сильнее, выше» — это слоган современного капитализма. В капитализме важен результат. Когда ты тренируешься на результат — это саморазрушение. Ты уничтожаешь своё тело за счет результата. Если бы люди были более пассивные, если бы они занимались спортом для психофизического счастья, было бы гораздо лучше.
— И где грань, за которой — разрушение?
— Когда ты приходишь на тренировку, ты получаешь эмоции от людей. Тебя обнимают, тебе улыбаются. Человек, который эмоционально счастливее и физически, у которого хорошие друзья, такой человек не тренируется всесильно. Он тренируется за счёт психофизического здоровья. Например, ты чистишь зубы два раза в день. Ты постишь про это на фейсбуке?
— Нет, о чём тут постить — это же рутина, привычка...
— ... это автоматизм за счет здоровья. Это случается и с бегом, со спортом. Мы учим людей, что когда ты чувствуешь себя
психофизически счастливее, тебе результат больше не важен. Да, есть такая черта у людей — узнать, сколько я могу? Это хорошо, но постоянно
тренироваться за счёт результата — это вопрос сообщества и культуры, в которой
мы выросли. Потому что сообщество диктует, чтобы мы показывали результат. На
самом деле это плохо.
— Ты считаешь, что человека разрушает то, что он тренируется на результат? Он в дальнейшем становится несчастным?
— Это плохо не только для самого человека. Это плохо для сообщества, это плохо для природы. Посмотри, что сделал постоянный прогресс в нашей культуре? Мы уничтожили наш мир, чтобы доказать, что мы самые крутые. Постоянный прогресс и результат. Мы уничтожаем природу, мы уничтожаем человека как духовное существо и остаемся этакими физическими лошадками, где духовное не важно, а важно — физическое. Сейчас всё меньше и меньше люди общаются, показывают эмоции. Слишком много эго. Возьмём Ironman . Я тоже Ironman . Я отдал все свои медальки, все свои футболки. И смотришь на этих людей, которые прошли [гонку], которые ходят на тренировки в майках Ironman , и очень этим гордятся. А придут заниматься, не могут сделать три минуты упражнения, которые делают наши девушки. Я спускаю их на землю, говорю: ребята, не гордитесь результатом, тут нечем годиться. Моя бабушка 50 лет своей жизни работала в поле — тяжелая физическая работа по 12 часов в день. В конце дня приходила домой, кормила семью. Она не получала футболку и медаль, не получала никакого звания Iron -бабушка — это был образ жизни. А ты сейчас покрутил педальки, поплавал, побегал — ты король!
Человек должен развиваться духовно, эмоционально, интеллектуально, а не только физически.
Для меня айронмен — это человек, который помог поднять соседу стиральную машину на третий этаж. Который забрал мусор с улицы и выбросил в контейнер. Вот это — айронмен. Твой спортивный результат не сделает тебя лучше как человек.
— А как ты добиваешься этого на тренировках? Ты как-то говоришь людям, мол, ребят, расслабьтесь, мы тут не для результата.
— Нет, я ничего не говорю. Я могу сделать лекцию на тему психологии в спорте, а на тренировках, поверишь или нет, я ничего не говорю, но люди просто становятся счастливее, они обнимаются, получают эмоции, после тренировки идут в кино, в театр, хотя познакомились четыре занятия назад. Они между собой уже начинают дружить, становятся эмоционально счастливее, и им результат уже как таковой уже не нужен.
— Ты говоришь, вы бесплатные. Сначала были платные, потом абонементы отменили. Как так? TV » мы готовим две команды Rebook для гонки «Стань Человеком», но мы больше дурачимся, нежели тренируем (смеётся).
Моя
философия —
не соревноваться. Я могу сделать команду, но они тоже не будут
соревноваться. Я скажу: ребята наслаждайтесь процессом и не переживайте за
результат. Вы получили одну очень крутую вещь, намного лучше чем дурацкий результат — вы
получили команду, вы получили друзей. Если смотришь на культуру, в которой мы
выросли — девочек и мальчиков — то что мы видим? Мальчики постоянно соревнуются между собой, играют в войну, а девочки стоят
вместе общаются, делают что-то креативное. Мы хотим сделать, чтобы было
гораздо лучше всем — меньше тестостерона, меньше результата, больше счастья,
больше творчества.
Беседовала Юлия Кускова.
Фото: Instagram
Мастер спорта по велоспорту, тренер по бегу, бывший (насколько это возможно) спецназовец, серб, который родился в стране, которой больше нет - Югославии - долго странствовал по свету и открыл в Москве социальный проект Nula, а потом - клуб любителей бега «Столица» (вместе с ребятами из Московского Марафона). В интервью он часто рассказывает , о том, что бег - это средство, а не цель, но нам мало известно о нем самом. И, пока этот человек меняет образ московского бега, редакция Stride Mag решила выяснить, кто такой Милан Милетич.
S. Как война (в том числе осада Сараево в процессе распада Югославии , начавшегося в 1991 году) повлияла на твое детство?
М. У меня очень хороший слух, и я мечтал учиться в музыкальной школе, но мне не удалось туда поступить из-за войны - я тогда был совсем маленьким, мне было 10-11 лет. Папа был на войне, в Хорватии и Боснии, а мы с братьями, как и все дети, проводили достаточно времени дома, потому что на улице царило беззаконие, хулиганство. Но в этой ситуации было и кое-что забавное, потому что, когда страна достаточно бедная, ты учишься импровизировать в детских играх, учишься обходиться на улице минимумом игрушек. Было достаточно интересно. Страна была бедная (как и сейчас), но, чем беднее люди, тем они крепче держатся вместе. Чувствую, что первая война помогла понять, что мне не нужно много, чтобы я был счастлив. Больше повлияло второй раз, когда бомбили страну во время войны за Косово , и я пошел в армию. Тогда я уже был подростком восемнадцатилетним.
S. Скажи, пожалуйста, почему ты пошел в спецназ? Это казалось логичным способом зарабатывать, в связи с военными действиями?
М. Когда я закончил колледж, так у нас называется средняя школа, я очень хотел попасть на факультет физической культуры. Я был гиперактивным ребенком, так что прилежного ученика из меня не вышло, на бесплатное образование рассчитывать не пришлось, и я стал искать работу. Мой папа и дед работали в типографии - папа был старшим мастером, учился в Германии. Он был очень известным в среде типографов в Сербии. Отец ожидал, что я буду этим заниматься, но это было не мое, мне не очень нравилось стоять над машиной. Я социальный человек - люблю болтать с людьми, а машины - это не мое. Да и зарплата там была небольшая, так что я поработал столько, сколько хватило на оплату учебы в университете, и ушел. И как раз открылся конкурс на спецназ, где в 2001 году можно было «поднять» 1000-1500 евро. Как у любого тинейджера у меня было романтическое представление об армии, войне и настоящей дружбе - слишком много читал Ремарка. И я выбрал спецназ. И вот на конкурсе в первый день нас было 640 человек, потом был отборочный процесс, и нас осталось 80. Потом шесть месяцев обучения, и нас осталось 50 человек.
S. Это были какие-то спортивные испытания?
М. Это называется психо-физический отбор. Ты минимально спишь, тебя минимально кормят, постоянно находишься под психофизической нагрузкой и в первые десять дней, в принципе, 50 процентов людей отваливаются. Выживают самые упрямые. Причем, это всегда неожиданные люди.
Если судить по американским фильмам, спецназовцы - это такие накаченные ребята. Но в настоящем спецназе качки «отваливаются» первыми. И человек, который не выглядит, как спецназовец, когда ему даешь пистолет, стреляет, как будто он с ним родился.
S. Читала, что твой папа хотел, чтобы ты стал футболистом, но не вышло, вероятно, из-за того, что ты был пухленький. Как было на самом деле?
М. Я до 16 был прямо «бочкой». Плюс, как у многих в этом возрасте, у меня были проблемы с координацией. Вот и стоял на воротах. А все ребята в команде были уже взрослые, худышки, с хорошей координацией и классно играли в футбол. Папа всегда учил ребят играть в футбол, посвящал им больше времени, а я, его ребенок, стоял на воротах. Мне как маленькому ребенку это было больно и обидно. Что все талантливые, а я совсем плохой. Из-за этого футбол и баскетбол не мое, хотя сейчас я умею, конечно, играть. Но это развилось, когда я уже стал старше. А потом пошел заниматься циклическими видами спорта. Там попробовал все.
S. Почему тебе подходили эти виды спорта? Что ты в них увидел, что понял: это мое?
М. Точно сказать не могу. Я очень любил проводить время на улице. В этом смысле велосипед прекрасен. Мне это дало ощущение свободы, одиночества. Постоянно с тобой рядом есть люди, постоянный обмен информацией, а это момент, когда ты три часа в одиночестве. Сел на него и катаешься на улице по четыре-шесть часов. Свежий воздух, солнышко, дождь - не важно, просто крутишь педали, наслаждаешься тренировкой, природой, хорошей компанией. Тот же самый бег. Можно думать или вообще не думать, а расслабиться и попасть в медитативное состояние. И это лечит.
S. Почему ты поехал во Францию в свое время? Почему не остался в Сербии?
М. Я закончил спортивный факультет, и можно было больше не работать в спецназе и вот наконец-то спорт, большая любовь. Столько энтузиазма, желания. Я с чистой душой уволился (хотя папа ругался, потому что у меня была возможность продолжать карьеру офицера - хорошая зарплата и так далее). Я начал ходить от клуба до клуба и говорить, что я очень крутой, хорошо делаю свою работу и могу сделать людей чемпионами. Но в любом клубе интересовались, кого я знаю, кто меня прислал и так далее. Пришло горькое понимание, что весь энтузиазм и все знания ни к чему не приводят в нашей стране, да и тут тоже. Но деньги-то нужны, а в типографию как-то не хочется. Пришлось идти опять в спецназ, и я пошел во Французский легион . У них, на самом деле, очень жесткий отбор - короткий тест, и его проходит один человек из семи. Я был не самым идеальным кандидатом (у меня был опыт сербского спецназа, а людей с опытом сложнее переучивать), но все равно попал. Через шесть месяцев отборочный процесс закончился, и я задал себе вопрос, хочу ли я этим заниматься всю жизнь, - ведь это значило бы отказаться от семьи, друзей, настоящей работы. Я понял, что не хочу воевать чужие войны за деньги и не стал подписывать контракт.
S. И сразу поехал в Швецию?
М. Нет. Вернулся в Сербию. У меня был друг из Австралии, он работал в Швеции лесным гидом, и он меня пригласил туда: там нужно было уметь читать карту, ориентироваться в природе, немного похоже на спецназовские курсы выживания, только мирно и в палатках. Сидеть дома и работать по 10 часов за 250 евро не очень хотелось, и я согласился быть гидом.
S. Ты как-то сказал, что человек, служивший в спецназе, марафона не боится. Что такого страшного было в спецназе?
М. Во всех элитных спецназах отбор очень жесткий. Проходят единицы, и им все марафоны и IronMan’ы и ультрамарафоны и все остальное, что есть в этой «спортивной экзотике», - просто смешно. Первые десять дней ты еще на адреналине, но потом ты понимаешь, что двух часов сна не хватает. Где-то к тридцатому дню я из-за недостатка сна стал галлюцинировать. Также минимальное питание. Ты получаешь большой рацион еды, но у тебя нет времени его съесть. Инструктор говорит: у вас есть пять минут. А потом надо бежать «десятку» вверх-вниз, вверх-вниз по холмам.
Люди просто блевали сразу. Я это сухое мясо клал в карманы и в течение дня, когда была минута, понемногу ел.
В стрессовых ситуациях быстро соображаешь. Плюс, я быстро понял, что мясо не работает, а работает сахар, и менял мясо на шоколадку - 45 дней прожил на 500 г шоколада в день. Когда я закончил спецназ, меня больше не мотивировали никакие спортивные достижения в обычной жизни. Ты прошел уже вещи в десятки раз более тяжелые. [Стандартные мотивационные фразы типа «Докажи себе, что можешь»] уже не работают. Но самое тяжелое - это когда перестаешь работать в спецназе. Начинаются самые большие проблемы.
S. Из-за рутины и скуки?
М. Из-за возвращения в нормальную жизнь. Три месяца назад ты был богом, мог спасти или убить человека, и как спецназ юридически за это не отвечать, ведь ты на войне. Обычные люди были для тебя предметом, никем, а теперь к ним надо относиться по-другому, с ними надо считаться. Еще одна проблема, с которой сталкиваются люди, уволившиеся из спецназа, и моя тоже: некоторое время после возвращения ты не можешь заниматься сексом. Это такой синдром клинический. Вместо того, чтобы расслабиться и заниматься сексом, ты мучаешься от флешбеков, заново проживаешь ситуации, которые были там, на войне, и без помощи медикаментов ты практически не можешь заниматься сексом. Это длилось примерно полтора года, потом успокоилось. Сейчас случаются флешбеки раз в месяц по три-четыре ночи. Мне снится, что я бросаю своих друзей, что они пошли умирать на войну без меня, и все на меня обижены.
S. Это всё на самом деле отражает твои чувства?
М. В том-то и дело, что нет, но это сидит где-то глубоко внутри, потому что заложено воспитанием. Всех нас учат не бросать друзей, когда мы ещё детишки, а на самом деле надо учиться отпускать и продолжать свою жизнь. Воспитание, которое мы принимаем через религию, культуру, семью нас формирует, когда мы маленькие. Поэтому, когда мы становимся взрослыми, то ведем себя немного странно, потому что нас так воспитывали. К примеру, традиционно нас учат, что геи - это плохо. И вот взрослый человек тридцати лет ненавидит геев…
S. Просто потому что ему сказали об этом в детстве.
М. Да. Еще сказали, что разводиться - это плохо, и вот ты разводишься и чувствуешь вину. Понимаешь, что это было самое лучшее решение, но чувствуешь вину. Почему? Потому что всегда учили, что это плохо. Короче, то время после работы в спецназе было тяжелым.
S. Что тебя вернуло в нормальную жизнь?
М. Я освободился от этого и сейчас продолжаю. Понял, что не могу делать статическую работу, что не хочу жить с родителями, что я хочу свою жизнь и работать на работе, которую люблю. Зарабатывать достаточно денег, чтобы провести пенсию в горах или на море в маленьком домике и читать книги весь день, пока не умру.
S. …И поэтому ты приехал в Москву, ведь здесь море и горы.
М. Москва - это еще один шаг, еще одна ступенька к этой пенсии, когда мне будет больше, чем 55-60 лет. Сейчас это просто еще один цикл.
S. Ты говорил, что приехал в Россию со 100 евро в кармане…
М. В принципе, так и было. Я два раза приезжал в Россию. Первый раз в 2010 году. Работал преподавателем физкультуры в школе в Покровском-Стрешневе, и мне очень нравилось. Проработал восемь месяцев, но, несмотря на то, что у меня был иностранный диплом и IELTS, и разговорный английский отличный, меня попросили уйти. Ничего подобного не практикуется в подобных школах в Европе: если ты учитель литературы, логично, что это должен быть native speaker, но преподаватель физкультуры может быть откуда угодно. Но в Москве все по-другому. Было жаль: меня очень любили дети, и я очень любил эту работу, нравилось, что я могу с ними делиться своим опытом. Это всё были дети из очень обеспеченных семей, но кроме денег им большинство родителей ничего не дарили. Ни внимания, ни любви. Только деньги. И они в тебе видели и преподавателя, и старшего брата, просили совета. Короче, было обидно.
Я разочаровался, вернулся в Сербию. Но потом в Москве и в мире начался беговой бум, и мы с моей подругой Камиллой Газиевой открыли Unity Run Camp - делать спортивные лагери за границей, интенсивные недели в Москве. Потом Камилла вышла замуж в Штатах, и я практически остался без проекта, потому что она круто работала с администрированием и маркетингом, я хорошо работал с людьми. К сожалению или к счастью, я пошел в I Love Running на полтора месяца, успел там поработать, но мне не понравились неуважительное и немножко агрессивное отношение к сотрудникам внутри компании, я не хотел это терпеть, и ушел. Тогда мы и создали Nula Project, который хорошо поработал полтора года.
S. Кажется, что дольше - столько было вокруг него шума и классных ивентов. Кстати говоря, почему проект закрылся?
М. Да, было круто. Это был еще один шаг и опыт. Я люблю длинные отношения, но, если видишь, что проект не развивается, не растет или не приносит удовольствия, надо идти дальше. Или отпустить, если нашелся человек, который делает это в десять раз лучше тебя. Я рад, что мы сделали столько шума и столько прекрасных людей перезнакомились. Но к сожалению, я не мог вести два проекта, потому что появилась «Столица».
S. Я так понимаю, что принципы работы «Столицы» и «Нулы» похожи? Те же функциональные тренировки, тренировки в виде игры, да? Только КЛБ, получается школа платная, прямо серьезная, а Nula - это коммьюнити, так?
М. Идеи похожи, только в «Столице» не функциональные тренировки, а беговые, плюс элементы ОФП, растяжка, СБУ, а также социализация через спорт. В 2012-2013 году я встретился с Юрой Афанасовым из Московского марафона. Я ему тогда предложил вместе создать беговую школу от Московского марафона, типа как New York Road Runners. В тот момент они (Афанасов и Дмитрий Тарасов - прим.ред.) не были готовы, и вот полтора года назад я опять предложил, и они согласились. Начали работать вместе. В какой-то момент я понял, что не могу эмоционально вкладываться в «Столицу» так, как хочу, потому что у меня Nula. Так что в один момент я попросил несколько ребят из «Столицы», чтобы они вели Nula. К сожалению, тусовка начала закрываться: изначально это был проект «за всех», а стал проектом «только за своих». У них не получалось, у меня не было времени этим заниматься, и я не хотел видеть, как проект умирает. Я предложил оставить проект, пока все еще круто: закроем его, пусть одна хорошая история будет за нами. Так и получилось.
S. Пока мы недалеко ушли от темы I Love Running: есть твоя знаменитая фраза про школы, которые готовят за семь недель к марафону - «ребята, лучше сразу стреляйте себе в ногу». Речь об I Love Running?
М. О ней, конечно. Думаю, что они лучшие продавцы на рынке. Вот стакан кофе, пьешь его пять дней, худеешь на пять килограммов. И все хотят этот кофе. Они поняли, что людям нужно. Людям нужно мгновенно получить какое-нибудь звание: полумарафонец, марафонец. Что-то, что другие люди будут лайкать, цель за короткий временной промежуток и соответствующий социальный статус после этой цели.
Настоящий беговой бум начнется, когда люди станут пользоваться бегом как образом жизни и принимать его не как результат, а как инструмент для получения психофизического здоровья.
Вот в Нью-Йорке среднее время на марафоне среди более 50 тысяч участников - 4.47, пейс - 6 минут 34 секунды за километр. Это не темп бега за результат, это бег за здоровьем. Но в Москве это пока не работает, а работает связка «результат как мотивация», потому что жизнь в большом городе - это когда тебя никто не замечает. И ILR с их предложениями появились очень кстати. Сколько это еще будет держаться, непонятно. Они остаются лучшими продавцами на рынке, хотя уже начинает появляться более качественная информация, что подобные программы на более длительный срок не очень полезны. Люди думают, почему в Москве не так много бегунов, как в Лондоне, Нью-Йорке, остальных городах. Там гораздо больше бегунов, потому что, когда у них начал развиваться бег, капитализм и культура потребления не была настолько развита. Они поняли, что бег или джоггинг нужны им просто для здоровья. Потому что работать на сидячей работе по десять часов неполезно.
S. Ну да, что, если не двигаться, скоро мы все умрем.
М. Да. И врачи сказали, если хотите оставаться здоровыми, то 30-40 минут в день медленного бега по три-четыре раза в неделю. Вот и начала развиваться культура. Потом через нью-йоркский марафон это становится глобальным и так далее. Но проблема Москвы в том, что культура начала развиваться не из-за здоровья, а потому, что нам всем это нужно из-за социального статуса. Может быть, такой менталитет был бы и в Штатах, если бы там бег появился в конце 1990-х - начале 2000-х. И наоборот, если бы бег здесь появился раньше, он бы прошел эти периоды и люди бы понимали, что это нужно именно для здоровья.
S. К слову о капитализме. Насколько мне известно, тебя волнует тема, что профессиональные бегуны соглашаются на небольшие, не денежные сделки с брендами. Я правильно поняла твою идею?
М. Когда я начал работать с большими брендами по разным проектам (в рамках Unity, Nula Project и сейчас со «Столицей»), я стал замечать, что здесь, в России, еще не развита, скажем, бизнес-культура. Особенно среди молодых людей, которые работают с большими брендами. Когда видишь, как все это работает на Западе и как это делают здесь, появляется ощущение, что большие бренды пользуются или хорошо манипулируют молодыми людьми, чтобы за ничего получать очень много.
S. Можешь привести пример? Чисто внешне кажется, что все так же. Те же поп-звезды в рекламе брендов, а некоторые бренды привлекают спортсменов. Кажется, что то же и на Западе происходит.
М. Разница в том, что на Западе спортсмены, блогеры или лидеры мнений берут за это большие или просто адекватные деньги. Просто есть разные схемы сотрудничества. Вот пример. Мы живем в одном районе. Допустим, я открыл кафешку локальную. Я знаю, что тебя фолловит куча людей в инстаграме и фейсбуке, и я прошу: Серафима, помоги сделать так, чтобы люди узнали, что на районе есть кафе с крутым домашним кофе и атмосферой. Я твой друг, и ты скажешь: давай сделаем. Бесплатно, ничего не нужно, мы просто сделаем это вместе. Ты мне помогаешь развивать локальный бизнес, чтобы люди пили кофе не в Макдональдсе, а у человека, которого знают.
S. Так и бывает.
М. Да, так и должно быть. И это хорошо. Следующий пример. Я уже большой предприниматель, и открыл мультибрендовый магазин. Это очень серьезные деньги, все хорошо развивается. Мы с тобой не очень дружим, просто знаем друг друга через соцсети. Я знаю, что за тобой следит много людей, я прошу помочь, я хочу, чтобы больше людей знали про мои продукты. И даю тебе в подарок сколько-то продуктов, чтобы ты их просто носила и иногда в них фоткалась и ставила хештег. В этом сотрудничестве я тебе уже что-то даю. И есть третья модель, где есть ты, популярный блогер или спортсмен, и есть мультимиллионные бренды: Nike, Adidas, Puma, Asics, Mizuno и так далее (говорим про спортивные). И начинается следующий уровень. Если ты работаешь с брендами, которые крутят миллиардами, и очень странно было бы не спросить деньги.
S. Я в этой модели уже известный персонаж, который вам нужен сейчас больше, чем вы мне, и поэтому за это вы мне платите деньги. Так?
М. Они к тебе приходят и говорят: мы хотим, чтобы ты нас рекламировала, вот тебе наши шмотки. А ты шмотки уже получил от мультибрендового магазина. И внезапно бренд, который на мировом уровне работает, и ты знаешь, что у них гораздо больше денег, вдруг предлагает ту же схему. Вот тут надо уже, как на Западе, спрашивать еще что-нибудь. Но в Москве это не получается. Во-первых потому, что не предлагают, ведь задача любого менеджера за минимально получить максимально. Во-вторых, - я сейчас говорю про спорт и не говорю про остальных, - у молодых тренеров не развито бизнес-образование. Они недостаточно ценят себя, не верят в себя или стесняются спросить деньги.
S. Скорее всего, все вместе. Кажется, у нас в культуре такое не принято, а наоборот, заложено, очень стыдно не только просить деньги, но вообще поднимать эту тему.
М. А это не должно быть так. Потому что они как лидеры мнений оказывают услугу, и это должно быть платно. Мне сейчас немножко обидно за них, ведь я знаю, сколько я денег получал от брендов. Если я, деревенский парень из Сербии, могу получать такие цифры, почему русские ребята, которые в десять раз круче, ведут соцсети гораздо круче, их смотрят больше людей, работают за кроссовки и футболки?
S. Как это изменить?
М. Один из вариантов, организовать с этими ребятами союз работников спорта. Сказать: давайте не будем так делать, потому что это демпингует рынок. Вот ты, Серафима, журналист. Ты получаешь свою зарплату в журналах или в деньгах?
S. В буквах и цифрах.
М. Короче, спортсменам тоже надо объяснить, что зарплату надо получать в деньгах. У больших брендов есть огромные бюджеты.
Каждый раз, когда спортсменам добрый менеджер из бренда говорит, какой у них маленький бюджет, и ты ему веришь, знай: этот «добрый» менеджер только что получил за свою сделку с тобой очень крутой денежный бонус.
Ещё бы: ведь теперь десять супер-крутых спортсменов и трендсеттеров за несколько футболок и кроссовок будут промоутировать этот бренд лучше, чем любая реклама. К сожалению, пока что, точечно, это не изменишь. Даже если ты, Серафима, понимаешь, что ты профессионал, что ты круто пишешь и умеешь делать классные фотки, тебя читает куча людей и ты знаешь цену своим усилиям - это не работает. Скажем, ты приходишь и говоришь, окей, Nike, вы мне платите 100 000 в месяц плюс столько-то экипировки. Они тебе скажут: котик, что с тобой, не будь смешным. Ведь легко найти человека, который менее крутой в своем деле, но согласится на эти условия. Но, если профессионалы будут отказываться от сделок с брендами, рано или поздно эти бренды будут рекламировать те люди, которые бренду сделают антирекламу. И бренд возненавидят. И ему придется начать платить спортсменам, чтобы вернуть репутацию.
S. Тут еще вот какой момент - менеджеры брендов очень дружелюбные ребята, а с друга ты не можешь попросить деньги.
М. Почему?
S. Ну такая культура наша. С друга как попросишь? Вот у нас был первый пример с кофейней, там же всё по-дружески, за бесплатно, - рад будешь, если друг тебе в ответ по доброте душевной кофе нальёт. То же с менеджерами брендов - они зайки, забываешь, что менеджеры.
М. Я не забываю. Меня спрашивали из одного бренда: «Милан, ты очень крутой, расскажи, почему к тебе ходят заниматься столько людей, а к нашим тренерам не ходят. Можешь сделать лекцию для наших ребят?» Я говорю, могу. Когда? - «В это воскресенье». Отлично, но это будет стоить полмиллиона. Они мне: «Но как же так? Мы думали, что мы друзья». Ну да, мы друзья, но я знаю, что я работаю на ваш бренд, я знаю, что у вас очень много денег и давайте немножко ваш бюджет разгрузим. Дайте мне ваши полмиллиона, я сумею их потом раскрутить дальше.
S. Ты тоже, как и Искандер Ядгаров, считаешь, что
Истории
Малышки на 100 миль. Оксана Рябова: «На ультра всегда будет состояние, когда нужно перетерпеть»
25 апреля 2019
2476
Мотивация
«Итальянец, который изменил всё». Как Карло Капальбо удалось сделать бег в Чехии популярным
27 июля 2018
2717
Мотивация
Татьяна Воротилина, девушка-киборг: «Пинок металлической ногой очень эффективен»
28 апреля 2018
11369
Первая полоса
22 ноября 2019
319
18 ноября 2019
1889
А ещё в ней множество мифов, начиная с широко известной формулы «ЧСС макс = 220 минус возраст» и заканчивая некими значениями пульса, на которых бегать особо вредно/полезно (спойлер: все индивидуально) Чтобы хоть немного прояснить эту тему для себя и для вас, мы отправились
15 ноября 2019
2645
Это вторая часть серии статей о спортивном питании и добавках, в первой мы рассказывали об энергетических гелях и батончиках Количество пищевых добавок и разных видов спортпита давно перешло все разумные границы Даже опытные бегуны не всегда знают о побочных эффектах
Милан, расскажи, пожалуйста, о своей юности: откуда ты, когда начал заниматься спортом?
Я из Белграда, из Сербии. Заниматься спортом начал ещё в детстве. Тогда ещё не было смартфонов и компьютеров, а дети целыми днями бегали на улице, играли в футбол, баскетбол, салки, гандбол.
Ты долгое время служил в спецназе. Служба наложила сильный отпечаток на твою жизнь? Как ты попал туда и почему ушёл?
Да, спецназ накладывает очень сильный отпечаток на каждого, кто там оказывается. У меня до сих пор случаются флэшбеки в прошлое, плохие сны. В спецназ я попал по банальной причине - нужны были деньги, а там предлагали очень хорошую зарплату. Прошёл 45 дней отбора: в первый день нас было 650 человек, а в последний осталось 82. Затем были 6 месяцев обучения и дальнейшая служба. Я ушёл в звании офицера, когда появился внутренний конфликт по поводу правильных и неправильных приказов. Но служба сформировала меня как человека, которым я являюсь сейчас.
Как ты пришёл в бег?
В любительский бег я пришёл после велосипедного спорта. Хотел поддерживать психологическое и физическое здоровье. Ещё я люблю вкусно поесть, а поддерживать вес за счёт пробежек намного легче. У меня генетическая предрасположенность к сахарному диабету, так что бег для меня - в первую очередь инструмент поддержания здоровья.
Раньше у тебя был проект Nula Project, сейчас - беговой клуб «Столица». Расскажи, в чём их разница?
В Nula Project тренировки были бесплатными, но не было и раздевалок, душа, стадиона, слотов на забеги. Мы делали акцент на ОФП. В «Столице» же тренировки платные, но со всеми удобствами. Основной акцент - на беге. Самое важное для меня то, что удалось сохранить нашу философию: социализация и развитие массового спорта, улучшение качества жизни и здоровья людей. Сделать спорт регулярным инструментом достижения счастья в большом городе - наша цель.
Чем сейчас живёт «Столица»? Как строятся тренировки?
«Столица» сейчас - часть «Бегового сообщества», самого большого и самого лучшего спортивного проекта в стране. У нас несколько разных видов тренировок: онлайн, индивидуальные, групповые подготовки к забегами, корпоративные тренировки, тренировки для новичков и людей, которые хотят просто поддерживать форму. Также мы устраиваем спортивные лагеря.
У всех видов тренировок разная специфика, но несколько общих целей: человек должен закончить забег с улыбкой, без травм и остаться активным даже после желанного забега. Скоро «Столицу» ждут большие перемены, но какие - пока секрет 🙂
Приходят чаще новички или уже продолжающие бегуны?
Новички, и нам это нравится. Наша цель - приводить новых людей в спорт и активный образ жизни.
Расскажи о своих самых любимых забегах и марафонах, в которых довелось принять участие.
На мой взгляд, есть несколько забегов, которые должны пробежать все (конечно же, имея подготовку). 100 miles of Istria в Хорватии - это трейловые забеги от 30 км до 170 км. Полумарафон в Любляне , Словения, и забеги в моём родном Белграде.
Кажется, беговой бум начинает потихоньку стихать. Но статистика участников на марафонах показывает обратное. Получается, что бег становится обыденным, а не просто модным занятием?
Бег становится образом жизни, и это круто! Физическая активность не должна быть привилегией, модой или статусной историей. Это то, что доступно каждому и по-настоящему объединяет людей.
Чем ты занимаешься в «Беговом сообществе»?
Я спортивный директор бегового клуба, главный шутник и мотиватор в офисе, когда работаю вместе со всеми. Помогаю команде во всех делах, когда нужно, и подкармливаю голодных коллег Bite 🙂
Недавно «Беговое сообщество» совместно с командой Bitey провели первые детские забеги. Как всё прошло, на твой взгляд? Много ли детей приняли участие?
Дети - наше будущее. Мы хотим вдохновлять младшее поколение быть активными - не только в спорте, но и в жизни. И для нас важно, чтобы бег и движение ассоциировались у самых юных участников с радостью и весельем. Поэтому наши детские забеги не соревновательные: мы не выделяем призёров и вручаем медали всем детям.
Мы проводим детские забеги накануне больших стартов - СПБ Полумарафона, полумарафона «Лужники», Абсолют Московского марафона. Приятно видеть участников со стартовыми пакетами, которые болеют за своих детишек. Мы стремимся к тому, чтобы для бегунов с детьми день накануне старта был поводом провести время с семьёй, а не просто посетить ЭКСПО. Кажется, у нас отлично получается! Но всегда есть куда расти и развиваться - мы ведь только начинаем эту историю.
Пока мы провели два детских забега - в Петербурге и в Москве, и очень рады тому, что номера на детские старты Абсолют Московского Марафона разобрали почти сразу. Мы видим интерес к детским забегам, это очень круто!
Что ждёт детские забеги в будущем?
Развитие самого забега и рост количества участников. Мы хотим создавать настоящие праздники для детей и их родителей.
Как думаешь, сегодняшняя Москва - это беговой город?
Да! Весь город сейчас помогает бегунам: во многих кафе можно оставить вещи на время пробежки или бесплатно выпить воды, в парках много комфортных дорожек, асфальтовых и земляных. Бегать по набережным сейчас - одно удовольствие! Они широкие, ровные, не пересекают автодорог. Хочется, чтобы люди чаще пользовались этими удобствами и были ещё активнее, подавая пример родным и друзьям.
С чего начать новичку? Бегать потихоньку самостоятельно или сразу приходить на занятия в беговой клуб?
Новички должны выработать привычку выходить на улицу 3-4 раза в неделю и чередовать бег с шагом в течение 30 минут. Где тренироваться - это индивидуальный вопрос. В беговом клубе вы встретите новых людей, которые вас поддержат, получите профессионального тренера и идеальные условия для тренировок. Но есть люди, которые любят одиночество - им лучше тренироваться без толпы.
Что даёт бег именно тебе?
Бег для меня - это медитация в движении. Это циклический вид спорта, который успокаивает наравне с велосипедом.
Узнавайте все новости из жизни Милана и Клуба любителей бега «Столица» в
Профессиональный велосипедист из Белграда, фитнес-тренер и ультрамарафонец Милан Милетич знаменит не только в Европе, но и в Москве. В столице он создал свой знаменитый Nula Project - фитнес-движение, участники которого предпочитают тренироваться на открытом воздухе. А впоследствии основал клуб любителей бега «Столица», который сейчас возглавляет. В планах спортсмена не просто прививать культуру бега в суровых российских климатических условиях: Милан рассматривает бег как превосходную возможность коммуницировать, знакомиться, общаться и даже создавать семейные союзы.
Милан Милетич в Москве с 2010 года. В те времена бег не то, что не был мейнстримом и никто даже всерьез не задумывался о том, что такое правильный бег и что так важно обучение технике бега. Большинство людей бегали, чтобы сбросить лишний вес. Сейчас бег очень популярен, а для некоторых становится стилем жизни. За этим максимально доступным и демократичным видом спорта будущее, считает сербский спортсмен.
«Сейчас в Москве, например, бегают в основном ради того, чтобы запостить фотографии в социальных сетях и получить большое количество лайков. На самом деле практически никто не любит бег, потому что он требует очень много усилий, как любая физическая нагрузка вообще. Однако вполне возможно полюбить сам процесс, начать узнавать для себя что-то новое и весьма полезное».
15km sa 1000m vertikalnogo podyema i Nikola Miletich stal oficialno samim mladshim alpinistom kotory pokoril vershinu vostochne Serbiye. Spasibo @sportmarafon za sponzorstvo semyenogo shastya
A post shared by Milan Miletic (@milan_miletich) on Apr 29, 2017 at 11:12am PDT Правильный бег, по мнению Милана, это не просто техника и тренировки, это своя особая философия.
«Бег можно считать активной медитацией: ты просто выходишь на улицу и начинаешь бегать в любую погоду независимо от времени года. Ты двигаешься, и твои мысли начинают работать иначе, чем в обычной обстановке, что помогает, например, решать сложные жизненные задачи. Эту приятную и вместе с тем полезную особенность бега в России еще только начинают осознавать».
Саша Боярская и бег как стиль жизни
В каких забегах участвовать в этом сезоне в Москве
В чем польза и вред бега
Обучение технике бега предполагает во многом индивидуальный подход. Одного подхода в преподавании нет, примером являются известные мировые рекордсмены и чемпионы, у каждого из которых разное приземление, ширина шага и другие особенности движения во время бега на различные дистанции. Специалисты советуют начинающим бегунам подобрать удобную для себя технику бега под руководством опытного тренера. Наставник видит со стороны ошибки и недочеты в тренировочном процессе и может вовремя дать правильный совет.
Важное значение имеет выбор дистанции. Сам Милан Милетич признается, что ему было достаточно непросто привыкать бегать длинные дистанции, поскольку в велоспорте он был спринтером. Если человеку лучше даются короткие дистанции, совершенно незачем мучить себя полумарафонами и марафонами. Людям крупной комплекции, например, больше подходит спринт. Также важно понимать, что абсолютных противопоказаний к занятиям бегом нет, важно правильно определить свой стиль и построить систему тренировок.
Mushina v losinah #klbstolitsa
A post shared by Milan Miletic (@milan_miletich) on Apr 5, 2017 at 1:36pm PDT Планы на будущее Милан Милетич связывает с дальнейшим развитием своей школы бега в России и других странах. И конечно, одним из наиболее важных аспектов развития индустрии бега сербский тренер по-прежнему считает социализацию, возможность общаться в спорте.